|
 Как это ни грустно, отпуск заканчивается. Сегодня в последний раз можно побродить по джунглям с фотоаппаратом. Разумеется, поднимаюсь ни свет, ни заря. Штатив на этот раз пристегиваю к левой стороне рюкзака, чтобы немного уменьшить давление лямок на плечи.
Через сорок минут я уже на знакомой лесной дороге и понемногу продвигаюсь в сторону руин. Как всегда, попадается масса всеразличнейших клопов, и время от времени приходится задерживаться, чтобы сфотографировать очередного. Во время одной из таких фотосессий лошарик становится инвалидом: одно из базовых шаровых креплений ломается в области «шейки», вероятно, из-за некачественной стали. Однако даже с единственной телескопической «шеей» лошарик продолжает верно служить: без него не удалось бы получить многие ракурсы и фоны для моих макрообъектов.
 Руины сегодня пустынны. Не видно ни морфид, ни каких-либо других заслуживающих внимания насекомых. В который раз хлопаю себя по лбу, вспоминая упущенных позавчера бабочек. Ну что мне мешало подойти тогда к дырам на пять минут раньше?! Или что мешало проигнорировать вездеходный грохот, а не уподобляться пугливому горному барану, в первый раз услышавшему трактор? Как будто я не житель одного из крупнейших городов мира, где днем и ночью воют сирены... Ведь объект был уже готов позировать, а я сам его спугнул! Да, пожалуй, баран — это верное определение. Завтра утром уезжать, а морфид, похоже, так и не удастся нормально сфотографировать... А все из-за чего? Из-за того, что, как последний кретин, не воспользовался предоставленным шансом!..
Во время этого морального самобичевания сам не замечаю, как оказываюсь на дороге, ведущей к озеру. Тут же из-под ног взлетает знакомая синяя оса. Упущенные морфиды забыты мгновенно. Ага, значит, эти осы все-таки иногда садятся! Обидно, что я ее спугнул, не заметив — хотя, с другой стороны, кто мог предполагать... Продолжаю путь осторожно, утроив внимание к дороге. И всего через несколько метров — небывалое везение. На дороге еще одна оса. Этот экземпляр — один из самых крупных, в длину около шести сантиметров. Оса явно занята чем-то важным: рыскает из стороны в сторону, время от времени начинает копать, бросает, перебегает на несколько сантиметров и снова копает... Тихо-тихо переступая, стараясь не дышать, подхожу к ней и делаю несколько кадров издалека. Ура! Хоть можно будет потом узнать, кто она такая.
 Постепенно и плавно приближаясь, удается подкрасться совсем вплотную. Аккуратно ложусь на дорогу, прямо в пыль. Навести фокус непростая задача: объект постоянно в движении. Приходится все время снимать с упреждением. Оса настолько занята, что почти не обращает на меня внимания, однако смысл ее бурной деятельности остается загадкой. Она то начинает копать грунт, то хватает челюстями валяющиеся на дороге камешки и веточки и перетаскивает их на несколько сантиметров в сторону, то заглядывает под сухие листики, то зачем-то кусает корешки травинок, то вновь отбегает в сторону и начинает рыть на другом участке... Несколько квадратных дециметров дороги уже напоминают вспаханное поле. Никаких норок поблизости не видно. Оса явно не занята строительством жилья, иначе копала бы в одном месте. Что же она делает, в таком случае — охотится? Кто же здесь может быть достойной добычей для такой громадины? Будучи не в состоянии ответить на эти вопросы, делаю все, что могу в такой ситуации: снимаю, снимаю, снимаю до тех пор, пока не разряжаются аккумуляторы во вспышках. Приходится подняться с дороги, чтобы заменить их на свежий комплект. Случайно моя тень падает на осу, та мгновенно вскидывается на дыбы и, раскрыв жвалы, приподнимает крылья. Такой прозрачный намек, учитывая ее размер, никак нельзя оставить без внимания, и я отступаю на шаг. Оса не возвращается к прерванной работе: как будто убедившись в ее бесплодности, она тяжело взлетает и перемещается по воздуху метров на десять вдоль дороги. Приземлившись, тут же исчезает под землей: оказывается, там вход в нору, очевидно ее собственную.
 Хоть я и счастлив тем, что наконец удалось ее заснять, гложет любопытство: чем же она занималась под прицелом моего объектива? Стоит осмотреть дорогу внимательнее. Медленно возвращаюсь к месту съемки, глядя под ноги. Не попадается ровным счетом ничего ничего, что могло бы пролить свет на ее странное поведение. Прохожу немного дальше, к месту, где я спугнул первую осу... А вот кстати и она, легка на помине! Размер у нее гораздо меньше, чем у той, которую я только что снимал. На этот раз она сидит на придорожной травинке, как будто наблюдая за дорогой, но при моем приближении быстро улетает. Что-то тут нечисто.
 Ответ на мучивший меня вопрос обнаруживается на обочине. Здесь лежит, и по первому впечатлению, отдыхает, огромный мохнатый паук (птицеед?). Вначале я осторожно подкрадываюсь к нему, чтобы не спугнуть, но быстро выясняется, что спугнуть его уже невозможно: паук не мертв, но полностью парализован. Кто же умудрился обездвижить такого гиганта? Да вряд ли же кто-то еще, кроме синей осы. Здесь двух мнений быть не может. Сопоставляю наблюдения, и наконец вырисовывается довольно правдоподобная, на мой взгляд, картина.
Оса, которую я снимал (вторая из встреченных), провела удачную охоту и волокла паука к своей норе. Вероятно, она отлучилась на несколько минут, оставив его на дороге. Пока она отсутствовала, первая оса перехватила — будем говорить прямо: украла — чужой трофей, и смогла оттащить его на несколько метров в противоположную сторону. Вернувшись, вторая оса занялась поисками своей добычи на том месте, где оставила ее, и тут подоспел я со своим фотоаппаратом. Первая же тем временем не рисковала приблизиться к пауку, но наблюдала за ним с безопасного расстояния...
Хотя нельзя ручаться, что ход событий восстановлен верно, что-то в нюансах поведения обеих ос убеждает меня, что дело было именно так, как я себе представил. Мне становится очень жалко осу, которую я снимал: сколько энергии она потратила на бесплодные поиски украденной добычи, заглядывая под каждую былинку, да ведь и сама охота, вероятно, была нелегкой и опасной... Решаю восстановить справедливость, как я ее понимаю, и переношу парализованного паука — он настолько велик, что я хорошо ощущаю его массу — прямо ко входу в нору. Жду минут десять, приготовив камеру, но оса не показывается (так и представляется, что она, забившись там в какой-нибудь дальний угол, плачет от невезения). Что ж, я сделал все, что мог... Можно отправляться дальше.
 Во время обхода озера по периметру никаких достойных макрообъектов не попадается. Когда вновь выхожу на дорогу, встречаю очередного клопа, не виденного раньше, на этот раз зеленого и полупрозрачного. Сколько же видов их здесь, в самом деле! Клоп вскоре улетает, позволив сделать около десятка кадров. Сегодня, к счастью, нет необходимости прислушиваться к шуму вездеходных моторов: у Момо выходной. На обратном пути вновь задерживаюсь у знакомой осиной норы. Самой осы нигде не видно, но тарантула тоже нет на месте — вероятно, его уже втащили внутрь. Во всяком случае, хочется верить, что на этот раз добычей завладела истинная хозяйка.
 Уже на выходе из леса навстречу попадается удивительная муха. В полете ее совершенно невозможно отличить от осы: все, от способа держать ноги до манеры перемещения в воздухе, настолько осиное, что не возникает никаких подозрений. Однако в сидячем положении ее камуфляж, конечно, легко раскусить — два крыла вместо четырех, отсутствие «талии» и характерная форма головы и усиков не оставляют сомнений на этот счет. Муха позволяет сделать несколько снимков. Вскоре я уже иду по дорожкам санатория, стараясь особо не попадаться на глаза нормальным отдыхающим: фотосессия с осой на пыльной дороге привела одежду в жуткое состояние.
В номере залпом выпиваю бутылку холодного пива, принимаю душ, переодеваюсь, обедаем с Мариной, и всего через какой-то час я снова взваливаю на себя рюкзак с фототехникой. Последний поход в джунгли! Сейчас я стараюсь не обращать внимания ни на усталость, ни на знакомую боль в шее и спине. Экономить ресурсы организма уже незачем, все равно ведь завтра летим домой — а там можно всласть поболеть, если возникнет такое желание, валяясь на кровати и прислушиваясь ко вьюге или дождю за окном. Пока же я в тропиках, надо эти оставшиеся немногие часы использовать на всю катушку, чтобы не было потом обидно за упущенный шанс.
 Еще через час я уже рядом с руинами. Никого! Через просвет в кронах деревьев случайно вижу еще одну самку морфиды, быстро промелькнувшую на фоне неба. Ошибиться невозможно: выдают гигантский размах крыльев и характерный мощный полет, который, тем не менее, не позволяет спутать ее с птицей или летучей мышью. Где, когда, при каких обстоятельствах эти мега-бабочки садятся — в этот раз мне не дано узнать.
Продолжаю путь по просеке в сторону озера, уже во второй раз за этот день. Солнце клонится к горизонту, но жара все еще стоит убийственная. Все вокруг словно вымерло — даже кобылки убрались прочь с дороги, и лишь изредка хрипло цвиркают из гущи колючих кустов. Обливаясь потом, стараюсь как можно скорее добраться до лесной дороги, а проклятая просека все не заканчивается и не заканчивается. Приходится напомнить себе, что уже завтра предстоит вкусить все прелести начинающейся нью-йоркской зимы: дождь, слякоть, пронизывающий ветер... Психологическое самолечение помогает: дальше иду уже спокойно, и даже начинаю получать от жары какое-то странное удовольствие. Но вот наконец и дорога. Сворачиваю по ней в лес.
 Первое насекомое, которое я в этот раз вижу прямо под ногами — сидящая морфида-самец. Неужели все-таки выпала под конец удача? Осторожнейше подкрадываюсь, навожу камеру... Щелк! Освещенная вспышками, морфида тут же взлетает. Ну чего боишься, дурашка? Ну присядь же еще на минуточку... ну пожалуйста. Бабочка, как будто сжалившись надо мной, садится на куст. Ну точно, как первая, которую мне удалось заснять три дня назад... Эта точно так же сворачивает и разворачивает хоботок, от которого на лист отлетают какие-то беловатые крошки. И фон, точно так же, оставляет желать лучшего... Но, как и в первый раз, выбирать мне не приходится. По крайней мере эта морфида, в отличие от тогдашней, целая, лишь поцарапанная. Стараюсь прицелится как можно точнее и нажимаю спуск. Щелк! Увы... Бабочка не дает шанса сделать третий кадр и тут же упархивает в чащу. Очевидно, придется довольствоваться тем, что уже снято. Спасибо и на этом.
 Сворачиваю с дороги вбок на тропинку, ведущую к озеру. В поле зрения попадает сидящая на сломанном стволе дерева красивая бабочка, напоминающую рисунком своего испода крыльев то ли тигра, то ли зебру. Бабочка питается, засунув хоботок в трещину коры — там, наверное, вытекает сок. Она никак не реагирует на вспышки, но кадры, полученные таким способом, довольно ужасны, в чем я убеждаюсь, посмотрев превьюшки на камере. Попробуем-ка со штатива... Вот теперь другое дело! Фотосессия занимает больше часа. Бабочка часто замирает совершенно неподвижно, позволяя снимать с самыми различными установками камеры. Через некоторое время на ствол садится точно такая же бабочка и делает попытки добраться до сладкого, отпихивая первую. Та крепко держится за свое место, и, не вынимая хоботок из щели, вовсю отмахивается усиками от конкурентки, иногда делая попытки «сдуть» ее резкими одиночными взмахами крыльев. Вторая временно отступает, но через пару секунд снова пытается подобраться, уже с другой стороны...
 Наблюдая эту забавную дуэль, я вдруг замечаю, что уже начинают сгущаться сумерки. Напоследок обхожу еще раз вокруг озера. Черепаха, как будто решив попрощаться, вдруг выныривает совсем близко от берега и смотрит на меня с довольно надменным выражением. Машу ей рукой, и она тут же снова ныряет. На обратном пути, рядом с гнездом синей осы, попадается сидящая прямо на дороге знакомая длинношпорая толстоголовка. Хотелось сохранить хотя бы эту одежду относительно чистой, но ничего не поделать — чтобы сделать кадр в нужном ракурсе, приходится снова ложиться в пыль. Одно утешает — одежда испачкана не зря, бабочка позволила себя запечатлеть.
 Вот и снова просека. Сумерки постепенно сменяются темнотой, приходится достать фонарик. В его луче иногда проносятся какие-то бесшумные летуны, но так и не удается понять, кто это — ночные бабочки или летучие мыши. В последний раз навещаю руины, и стоя рядом с разрушенной стеной, выключаю фонарик. Темный окружающий лес сразу заполняется крошечными искорками — это вылетели светлячки. Стою неподвижно несколько минут, наблюдая за ними и прислушиваясь к ночным звукам — вот вдалеке раздался чей-то тоскливый вой, вот какое-то животное прошуршало в кустах. Рядом с лицом время от времени проносятся неизвестные летучие объекты, обдавая краткими порывами ветра... Спасибо, джунгли! И за этот момент тоже. Снова включаю фонарик.
На завершающем отрезке пути по лесу освещаю и внимательно осматриваю все стволы деревьев — вдруг попадется ночной жук или кто-нибудь не менее интересный. Встречается лишь длинноногий паук, который, вероятно, только что вылез из своего убежища на ночную охоту. Это мой последний макрообъект. Щелкаю его на память и упаковываю аппарат в рюкзак. Теперь не придется заниматься макросъемкой до следующего сезона.
Заключение
Последний день нашего с Мариной пребывания в Мексике, на мой взгляд, не заслуживает отдельного описания. Подъем, завтрак, сборы, такси. В аэропорту нам пришлось провести лишних три часа из-за задержки рейса, так что дома в Нью-Йорке мы в тот день оказались лишь поздно вечером. Во время рейса я думал о чем угодно, кроме джунглей и макросъемки, и лишь боялся, как бы рентгеновское просвечивание не повредило фотобанку, на котором находилось 35 гигабайт моих мексиканских снимков. В то время впечатления от поездки еще не могли оформиться. Даже сейчас я чувствую, что для окончатетельной их утряски должно пройти еще немало времени.
Однако «дневниковый жанр» имеет свои законы. Если хочешь написать правдиво и подробно, приходится делать это по горячим следам, не дожидаясь, пока впечатления улягутся. Память — довольно ненадежное хранилище информации. Главные, узловые события застревают в ней надолго, но ведь таким событиям всегда что-то предшествует, а что-то является их следствием. И вот эту связующую цепочку более мелких событий и происшествий со временем становится невозможно восстановить, если не записать сразу.
Во время работы над этим дневником я чувствовал, что снова погружаюсь в этот, теперь уже снова далекий, экзотический мир тропиков, где на каждом шагу можно встретить новое и удивительное. Честно говоря, не хотелось возвращаться оттуда. Надеюсь, что мне хоть частично удалось передать захватывающее чувство постоянной готовности к открытиям, которое я тогда испытал.
Спасибо за прочтение!
Евгений Федоров (aka Gene)
Оглавление
Комментарии к статье на форуме
Внимание! Этот текст и иллюстрации к нему защищены авторскими правами. Любое их использование допускается только с согласия автора.
|
