Встал в половине четвертого. Путь до джунглей неблизкий, а хочется попасть туда затемно, чтобы успеть заснять спящих геликонид. Пока шагаю по территории комплекса, стыдно сказать, опять путаю ориентиры. Случайно попадаю на огромную и совершенно пустынную террасу какого-то чужого санатория с высокой колоннадой. Освещая путь фонариком, иду по ней быстрым шагом в надежде выбраться на знакомую местность. Эхо моих шагов по мраморному полу вызывает какое-то неуютное чувство, и я стараюсь ступать тихо, на одних носках. Внезапно широченная металлическая дверь, с которой я как раз поравнялся, с лязгом распахивается настежь (очевидно, на фотоэлементах), а с той стороны меня приветствует не кто иной, как волосатый Чубакка из «Звездных войн» — в натуральную величину, то есть два метра с лишним. Это робот, способный двигать руками и головой, а также довольно натурально ворчать и бурчать — что он и делает... Будь у меня сердце немного послабее, я бы, наверное, уже никогда не смог об этом рассказать. Ночью, в совершенно безлюдном месте, эффект получается сногсшибательный. Я издаю дикий вопль и чувствую, как подкашиваются ноги. За Чубаккой виден слабо освещенный огромный ангар, у дальней стенки которого стоит космический корабль Millenium Falcon, хоть и не в натуральную величину, но достаточно большой — а там и прочие герои джедайской саги: Йода, Дарт Вейдер и иже с ними. Размер у помещения такой, что туда вполне можно засунуть имперский «Star Destroyer». Очевидно, весь этот роботизированный бестиарий предназначен для развлечения детишек.
На мой крик прибегает ночной охранник и помогает мне подняться с пола. Извиняющимся тоном сообщает, что помещение забыли обесточить на ночь. Когда я обретаю дар речи, стараюсь дать ему понять, что такая забывчивость может привести к скоропостижной кончине или по меньшей мере к инфаркту кого-нибудь из отдыхающих, любящих рано вставать или поздно ложиться. Он соглашается, обещает, что впредь — никогда, и предлагает проводить. Вместе добираемся до знакомого туннеля, я прощаюсь с ним и дальше иду один. Комическая сторона происшедшего доходит до меня далеко не сразу, ноги еще долго остаются ватными. Приходит мысль — хорошо, что это был аттракцион, посвященный всего лишь «Звездным войнам», а не «Юрскому парку» или, допустим, «Зловещим мертвецам»...
Кое-как, все еще под впечатлением от пережитого ужаса, добираюсь до кустика с геликонидами. Еще темно, и бабочки висят неподвижно. К сожалению, дует слабый ветерок, заметно колышущий ветки, а лошарик тут неприменим: слишком велик риск спугнуть. Помня свои неудачные попытки, раскладываю штатив максимально осторожно. Наконец фотоаппарат закреплен и нацелен на самую фотогеничную, с моей точки зрения, веточку. Фонарик помогает навестись на резкость. Приходится сделать очень много кадров, чтобы увеличить шанс попасть между порывами ветра. По мере того, как светает, выдержку можно постепенно уменьшать — но зато, увы, ветер становится постоянным и заметно усиливается. К тому же некоторые бабочки начинают просыпаться и ерзать на месте. Дальше снимать уже бесполезно...
По мере продвижения вглубь леса попадаются новые объекты — в основном, конечно, клопы. Надо снимать всех подряд, даже тех, кто попадался раньше: чем больше кадров, тем больше шанс потом найти среди них приличные. Но вот обнаруживается и кое-что новенькое: на уже знакомом растении с жалящими муравьями сидит довольно крупный пластинчатоусый жук. Интересно, почему муравьи его не трогают? Заметив наведенную на него камеру, жук разжимает лапки и падает вниз. Удается его найти — вот он лежит на куске коры, сложив лапки вдоль тела. Наверное, считает, что притворился мертвым, однако его выдают его с головой торчащие растопыренные усики. Через минуту жук и сам понимает, что актер из него никудышний и никого обмануть не удалось — резко встает на дыбы и тут же улетает.
Следующий объект «двойной»: прямо на дороге сидит парочка кобылок, почти сливающаяся по цвету с субстратом. Маленький самец гордо взобрался на спину самки, как будто в седло. У его партнерши, к сожалению, отсутствует левая прыгательная нога, поэтому ракурс выбирать особо не приходится. Интересно, что оба — и самец, и самка — имеют лишь зачаточные крылья, и тем похожи на личинок старших возрастов. А может, это и есть личинки? Тогда почему они себя так по-взрослому ведут? Куда смотрят родители?.. Пока я размышляю над всем этим, парочка упрыгивает в кусты на обочине, вероятно, чтобы продолжить общение в более интимной обстановке.
Потихоньку добираюсь до знакомых руин майа, и в первую очередь проверяю местность на наличие морфид — увы, сегодня ни одной. Зато на стволе дерева греется в первых лучах солнца толстоголовка с длинными шпорами на задних крыльях. Поскольку сидит она неподвижно, можно снимать со штатива. Больше никаких интересных объектов здесь не попадается. Не обследовать ли окрестности озера с черепахой? До него, по моим подсчетам, около четырех-пяти километров.
Нужно снова идти по просеке. Жара еще не началась, и здесь попадается несколько бабочек, сидящих на на придорожных кустах, распластав крылья. Удается сфотографировать красивого черно-желтого парусника, неподвижно греющегося на солнце. Пока снимаю его, из чащи, заставив меня остолбенеть, вылетает колоссальная коричневая бабочка, немногим меньше двадцати сантиметров в размахе. В то время как она проносится рядом со мной, обдавая ветром, парусник, как будто устыдившись своего размера (всего каких-то несчастных десять сантиметров!) складывает крылья за спиной. Гигантская бабочка тем временем на большой скорости делает круг над просекой, в несколько взмахов набирает высоту, поднимаясь над деревьями — и через пару мгновений исчезает за кромкой леса. Лишь теперь соображаю, что это была морфида — но не самец, а гораздо более редкая и крупная самка. Какой у нее поразительный полет — мощный, быстрый, уверенный... Это при таком-то размахе! Сомнительно, что самец со своим порхающим полетом способен догнать ее в воздухе — если она, конечно, сама ему не позволит.
Наконец дорога сворачивает в лес, и здесь мне снова встречаются гигантские синие осы. Их довольно много — иногда в поле зрения оказывается больше, чем одна. Теперь заметно, что размер у них все-таки довольно сильно варьирует: самые маленькие имеют в длину сантиметра четыре, но попадаются и настоящие гиганты явно больше шести сантиметров. Все они, конечно, пролетают мимо, ни одна даже не делает попытки задержаться. Неужели так и не получится их сфотографировать? Пока что осы не дают на это ни малейшей надежды.
Вот и озеро. Над кромкой воды порхают стрекозы, но приблизиться к ним невозможно: берег болотистый, и туфли проваливаются в чавкающую грязь. Черепахи нигде не видать. На прибрежном растении попадается полупрозрачный зеленый паук, завтракающий парочкой мушек-зеленушек, очевидно, застигнутых в момент спаривания. Будь поблизости давешний богомол, он бы показал пауку его место в пищевой цепочке... Однако богомола нет, и паук безнаказанно творит свой разбой. Что ж, это настоящие джунгли... Фотографирую участников маленькой трагедии и снова выхожу на дорогу.
Тут до слуха издалека доносится уже слишком знакомый рев и треск. Быстро смотрю на часы: елки-палки, уже одиннадцатый час — время первой вездеходной экскурсии! Шум доносится с просеки и быстро приближается. Надо что-то срочно делать — очередной встречи с Момо и компанией хочется избежать любой ценой. Затравленно озираюсь вокруг: кусты, деревья, опутанные лианами, сплошь непроходимые... Ага — вот просвет! Ныряю в него, и тут же выясняется, что он внутри весь зарос «кусающимися» растениями с беловатыми иголками на листьях. Надо выбирать: иголки или Момо. Недолго думая, выбираю иголки. Выставив вперед рюкзак в качестве бампера, быстро, сжав зубы, чтобы не взвизгивать, продираюсь вглубь метров на пятнадцать. По мере продвижения растения становятся все выше и гуще, и наконец, получив несколько крайне чувствительных уколов в уши и щеки, решаю остановиться. Расчистив штативом небольшую прогалину, сажусь на землю по-турецки, скрестив ноги, от души надеясь, что с дороги меня сложно заметить.
Момо не заставляет себя ждать: сквозь просвет видно, как мимо пролетают вездеходы, подпрыгигивая на камнях. К счастью, на этот раз меня никто не замечает. Через минуту моторы глохнут — похоже, остановились у озера. Надо просидеть в укрытии минут пятнадцать... Пока что можно осмотреться. В самой гуще игольчатых листьев обнаруживается несколько красивых черных с ярко-красными пятнами на спинке клопов-черепашек. Фотографировать сейчас нельзя: возня и особенно вспышки могут привлечь нежелательное внимание. Поэтому пока просто отмечаю для себя увиденное.
Через пятнадцать минут, как и предполагалось, со стороны озера раздается грохот. Вскоре мимо проносится весь моторизованный караван — на этот раз в противоположную сторону. Наконец можно спокойно заняться съемкой. Обмотав руку своей фотографической безрукавкой, срываю один из листьев с сидящим клопом и закрепляю в лошарике. По ходу выясняется, что футболка, в отличие от безрукавки, совсем не защищает от иголок — то и дело чертыхаюсь и дергаюсь, когда очередное растение прикасается к плечам или спине. Клопик, сидевший до этого неподвижно, вдруг обретает прыть и то и дело пытается перебежать на сторону листа, противоположную от меня — приходится постоянно крутить лист в зажиме. После десяти минут такой фотосессии сдают нервы и я, ругаясь и почесываясь, выбираюсь из негостеприимных зарослей. К этому моменту почти вся спина и плечи покрываются зудящими волдырями.
Солнце уже высоко, и жара начинает давить. Вода, взятая с собой в пластиковой бутылочке, давно кончилась. Кокосовые пальмы в джунглях растут редко — а те, которые попадаются, такие высоченные, что до орехов без пожарной лестницы не добраться. Пожалуй, пора отправляться домой... Пока двигаюсь в направлении санатория, удается снять еще нескольких бабочек и крошечное прямокрылое, напоминающее тетрикса. Попадается еще один удивительный клоп: кончики его нитевидных усиков пригнуты книзу, как будто обломаны, а переднеспинка усажена длинными шипами. К сожалению, этот клоп очень пуглив и пользуется крыльями при малейшей возможности, поэтому получается сделать лишь несколько чисто «энтомологических» кадров без претензий на какую-либо композицию.
Последние несколько километров пути превращаются в кошмар из-за вновь возникшего спазма мышц шеи и спины. Только сегодня боль гораздо сильнее. Возможно, на состояние организма повлиял яд, полученный во время фотосессии с клопом-черепашкой, но подозреваю, что не последнюю роль сыграл штатив. Хотя сам по себе он довольно легкий (вместе с шаровой головой и макрорельсами весит не больше трех с половиной килограммов), закрепление его на внешней стороне рюкзака, далеко от центра массы, привело к разбалансированию поклажи. Приходится вновь тащить рюкзак в руках, но даже это не снимает спазма, и вдобавок от пятнадцатикилограмовой массы начинают неметь руки. До номера добираюсь в полном изнеможении, с адской болью во всем плечевом поясе. Немного помогает лишь жесткий массаж спины, устроенный Мариной.
В следующие несколько часов боль в шее и плечах то проходит, то снова возникает. О том, чтобы отправиться сегодня снова на съемку, не может быть и речи. Выжить-то я, наверное, выживу, но завтрашний день — последний оставшийся! — уж точно целиком пойдет коту под хвост. Поэтому приходится пока что отдыхать и копить силы. Под вечер вспоминаю о вчерашнем предложении Марины по поводу одиночной прогулки на водном мотоцикле, и нагло им пользуюсь. Наконец можно оторваться по полной... Море все так же штормит. Направляю нос в просвет между волнами и жму рычажок газа до упора. Мотоцикл, по ощущению, делает намного больше ста километров в час (спидометром он не оснащен), на такой скорости каждая случайная капля бьется больно, как мелкий камешек, выпущенный из рогатки. Внезапно под носом вырастает большая волна, и мотоцикл, как лыжник на трамплине, делает такой затяжной прыжок, что лишь чудом не переворачивается в воздухе. Во время приводнения раздается треск и хруст — похоже, что-то сломалось в карбоновом днище. Как я удерживаюсь в этот момент на нем — ума не приложу. Но ничего: пока не тону, можно и повторить трюк. Повторяю. И еще много раз... Под конец, довольный, причаливаю к берегу, и здесь обнаруживаю, что ладони покрыты синяками: вероятно, я изо всех сил сжимал руль, сам того не осознавая. Как ни странно, после этой поездки боль в шее и спине исчезает на весь оставшийся день.
День девятый. Заключение
Внимание! Этот текст и иллюстрации к нему защищены авторскими правами. Любое их использование допускается только с согласия автора.
|